Гипнотические тексты: эксперимент внутренней игры

В своем книжном марафоне я недавно добралась до книги Джо Витале «Гипнотические рекламные тексты». Тем, кто не читал, весьма и весьма рекомендую. Но рецензию отложим на потом; сегодня я хочу поделиться с вами результатами любопытнейшего эксперимента.

Один из советов, который Джо дает в своей книге, призывает отключить Я-редактора, чтобы написать по-настоящему гипнотический текст.  На самом деле это метод Тимоти Голви, автора нескольких книг о внутренней игре. Кто такой Я-редактор? Это Внутренний критик. Та зануда, из-за которой копирайтеры боятся начать статью и судорожно перечитывают каждое предложение. Та муха, которая жужжит над ухом с неуместными замечаниями, убивая творческий процесс. А заодно и наша строгая учительница по русскому, цокающая языком из-за каждой опечатки.

Автор книги советует отключить то самое первое Я и выпустить на волю второе, естественное, творческое. Писать то, что приходит в голову, не отвлекаясь на правки и вычитку. Позволить словам проходить через вас и свободно оседать на бумаге, минуя многочисленные редакторские фильтры. В общем, отдаться вдохновению и расслабиться.

Прочитав это, я сразу решила попробовать. Было два часа ночи, под рукой нашлись блокнот с ручкой, и эксперимент начался.

Кстати, в книге содержится инструкция, которая поможет настроиться и начать. Вот ее сжатый вариант:

1. Определить цель. Задать себе три вопроса: « Что я хочу получить?», «Что я хочу испытать?», «Чему я хочу научиться?». Моими ответами стали: «Короткий рассказ», «Удовольствие и вдохновение», «Писать на одном дыхании».
2. Осознать момент. Отбросить вспоминания, сожаления, мысли о делах и беспокойство. Сейчас мы пишем и думаем только о том, что мы пишем.
3. Довериться происходящему. Просто разрешить словам из головы появляться на бумаге, не думая о том, как они выглядят или читаются.

Я писала, писала, писала и не останавливалась, даже когда назойливый Редактор в голове хмурился и сетовал на неважный подбор эпитетов. Потом я отправилась перекусить :) И снова писала, пока не поставила точку в конце последнего предложения. Кисть болела до самого утра – до такой степени я разучилась писать от руки. Зато рассказ был готов и в общем-то мне нравился, по крайней мере, не вызывал отвращения.

Не знаю, насколько текст вышел гипнотическим – об этом судить может только Уважаемый Читатель. Но он действительно ни разу не редактировался (даже во время переноса в файл Word). Единственное, что я изменила – это сентябрь на октябрь, поскольку мороз в сентябре показался мне явным ляпом.

Предлагаю Вашему вниманию результат эксперимента по методу внутренней игры. Читайте, комментируйте и пробуйте сами! :)

Последняя пятница октября

Это была последняя пятница октября. Легкий мороз проникал в дом через открытые форточки и добавлял коже мурашек. В воздухе висела тоскливая тишина.

Они стояли друг напротив друга и молчали. Им больше нечего было сказать.

Девять лет жизни мелькали перед глазами, тенями проносясь по выцветшим персиковым обоям. Девять лет, три месяца и двадцать два дня. Именно столько времени прошло с тех пор, как они познакомились.

Забавный случай. Она спешила на занятия в институт, а он бежал на подработку в салон сотовой связи. Он был голоден после учебы, а у нее в руках был хот-дог. Горячий, из ларька напротив студенческой остановки. С горчицей. Он точно помнил, потому что капля острого соуса опасно свисала с булочки. Он остановился и завороженно смотрел. Нет, не на хот-дог, хотя она тогда подумала именно так. Он смотрел, как ее чудесные синие глаза жмурятся от удовольствия, пока зубы проникают сквозь толщу хлеба и приправ к горячей сосиске.

Увидев такое сейчас, он бы сказал: «Хватит жрать, и так не фея». Да, так бы и сказал. Еще вчера. Но не девять лет, три месяца и двадцать два дня назад.  

Тогда он встал, как вкопанный, и странным отсутствующим голосом произнес всего одно слово: «Восхитительно». Она тоже встала. Горчица сорвалась и капнула на белую блузку.

Потом они много смеялись, вспоминая ту встречу. Он – над тем, с каким аппетитом порядочная девушка может вгрызаться в сосиску, она – над тем, в какой восторг приводит мужчину еда. Смешно, но никто из их друзей не верил, что все было именно так. Честно говоря, сейчас они и сами в это не поверили бы.

Девять лет, три месяца, двадцать два дня и двое детей. Два сына. Сейчас они были у бабушки: мама с папой решили устроить романтический вечер, побыть вдвоем…

- Я соберу твои вещи, - бесстрастно произнесла она, прервав их безмолвное противостояние.

Он онемел. Неужели честность в этом мире совсем ничего не значит? Он думал, она оценит его шаг. Он хотел объяснить, начать сначала, перестать врать.

Она сама спросила его! В лоб. Ее синие глаза, такие же красивые, как и в день знакомства, горели каким-то неистовством. Как будто она уже сотни раз задавала этот вопрос самой себе, отчаянно жаждала и панически боялась узнать ответ.

- Да, я изменял тебя.

- Сколько раз? – быстро, на выдохе.

- Три или четыре, - он нахмурил брови, - Количество важно? Я точно не помню.

Мразь, скотина, выродок! В голове носились молнии, ослепляя ее бурной ненавистью. Говорят, ненависть черна. Нет, она белоснежна! Из-за этой сверкающей пелены ничего не различить.

Кроме его лживых, поганых серых глазок.

В тот летний день на остановке она заворожено смотрела, как его губы произносят «восхитительно». Это покорило ее. Следом она поймала его взгляд – глаза показались ей живыми, подвижными, обаятельными. «Актер!» - с восторгом подумала она.

Ха. Гастролер.

Сердце беспокоила тоскливая резь. Так бывало, когда кто-то из сыновей гулял далеко от дома.

Девять лет, три месяца, двадцать два дня, двое детей. Три или четыре измены. Он даже не помнит точно.

В шкафу, как всегда, бардак. Она педантично отделяла его вещи от своих, сохраняя поражавшее их обоих спокойствие.

Подрагивая от холода, он наблюдал, как жена складывает его рубашки в большую дорожную сумку. Да, он был слишком груб с ней в последние месяцы. Может, если бы не был, то сейчас они нежились бы в постели, а не разводились. Секс примирения всегда ему нравился.

Он был уверен, что изменять – естественно для мужчины. Все его друзья, коллеги, знакомые ходили налево и говорили об этом как о съеденном на завтрак круассане. «Да, я выпил кофе с шоколадным круассаном». «Да, я вчера был с Ленкой, поэтому поздно пришел домой, и моя бесилась». То, что она думает иначе – ее женская проблема, заблуждение, романтизм. Это не сможет перечеркнуть девять лет счастливого брака. Она не захочет оставить детей без отца. Ему что, придется видеться с ними по выходным, или как там это делается?

Она бросила в сумку последнюю рубашку и метнула взгляд на мужа. Жалкая, съежившаяся фигура посреди комнаты, такой пустой и нереальной. Он стоял у дивана, на котором они столько раз ели пиццу и смотрели очередное глупое кино. Он всегда доверял ей выбор фильма, и она всегда находила какую-то ерунду. Но он не ругался; смотрел и смеялся, обняв жену за давно переставшую быть тонкой талию.

Ей показалось, что его трясет. Он опустил глаза в пол, сжал кулаки, плечи странно подрагивали. Плачет? Нет. Облокотился на ручку дивана. Того, что вечно был в крошках от пиццы. Где они в последнее время так редко занимались любовью.

Он почувствовал ее взгляд и поднял голову. Ее синие глаза горели; ему показалось, они сияют совсем как тогда, в июле, в день их удивительной встречи.

- Милая, - хрипло прошептал он вне себя от волнения. Вот оно! Сейчас она заплачет, кинется ему на шею, а он сожмет ее в объятиях сильно-сильно. Они проговорят всю ночь, а утром он возьмет выходной – нет, отпуск! – чтобы не отрываться от нее ни на час. Сейчас, еще секунду…

- Выметайся, - бросила она, толкнув носком босой ноги собранную сумку. Слово эхом отскочило от пола и вылетело в морозную октябрьскую ночь.

Девять лет, три месяца и двадцать два дня.

Октябрь в этом году выдался особенно холодным.